Поцелуй королевы. Кн. 1-3[СИ] - Константин Кривчиков

Вот так и получилось, что рукопись я отдал и даже заглядывать туда не стал, от греха подальше. А вот машинописный текст остался у меня. Не из любопытства я его оставил. И не из каких-то высоких побуждений. Не хочу врать. Из страха я ничего не стал о нем Чупракину говорить. Испугался. Потому что понял, что прикоснулся к чему-то очень страшному и зловещему.

Юрий Константинович устало вздохнул и замолчал.

— А что дальше было? — спросила после паузы София.

— Потом расскажу. Поздно уже, прав Миша. Кроме того, думаю, что лучше вам сначала прочитать текст Сизоненко. Самое время.

— Но вы же сказали, что ничего особенного там не нашли.

— Это мне тогда так показалось. Потому что я тогда очень мало знал. Вы сейчас знаете гораздо больше, и есть с чем сопоставить. Прочтете — и вам многое станет ясно. И мы сможем поговорить об остальном. А сейчас — читайте. Гарантирую — более подходящего чтива на ночь не придумаешь.

— Чтобы крепко уснуть? — пошутил Михаил.

— Чтобы не заснуть до утра, — без тени улыбки ответил отставной полковник КГБ.

— А я и так не засну, — заметила София. — Наверное. Выспалась. И очень любопытно.

— Нет, я спать завалюсь, — с сожалением заявил Михаил. — Что-то меня в сон начало клонить. Чувствую, только до подушки доберусь — и свалюсь. Так что, ты читай, София, а я завтра с утра уже… Деда, а что ты думаешь по поводу ситуации с Софией? Зачем к ней этот тип из консульства приходил? Могут ее по обвинению в убийстве разыскивать?

София помрачнела, тоскливо взглянула на Юрия Константиновича. Тот ответил не сразу.

— Теоретически все может быть. Но сейчас лучше выждать. В одном ты, Миша, точно прав. По официальным каналам испанцы так быстро действовать не могли. Если профессора Мартинеса убили в субботу, вряд ли уже в воскресение утром сотрудник генконсульства мог об этом знать. Не такая уж великая фигура, этот профессор… Кстати, София, ты после отлета из Испании с кем-то из своих связывалась? С тем же Донато?

София отрицательно помотала головой:

— С Донато я пыталась поговорить, но телефон не отвечает. Правда, он велел без крайней необходимости ему не звонить.

— Почему?

— Не знаю. Может, боится, что наши разговоры подслушают?

— Подслушать разговор с мобильного телефона не так просто. Для этого надо сильно постараться. Впрочем… Ладно, не будем паниковать раньше времени. А Софию мы в обиду не дадим. Мы своих не сдаем. Ведь так, внучка?

София попыталась что-то сказать, но только сглотнула комок в горле. Потом молча кивнула. Глаза у нее подозрительно блестели.

Часть вторая. Люди и твари (роман Сизоненко)

За Дьявола Тебя молю, Господь! И он — Твое созданье. Я Дьявола за то люблю, что вижу в нем — мое страданье.

Борясь и мучаясь, он сеть свою заботливо сплетает… И не могу я не жалеть того, кто, как и я, — страдает.

Когда восстанет наша плоть в Твоем суде, для воздаянья, о, отпусти ему, Господь, его безумство — за страданье.

З. Гиппиус, "Божья тварь"

Замысел

…Я не знаю, как называется эта Планета. Или не помню. Что в моем положении одно и то же. Поэтому я буду называть ее просто Планета — с прописной буквы.

У меня не многое сохранилось в памяти о том, какой она была, моя родная Планета. Закрою сейчас глаза и попытаюсь, попытаюсь, попытаюсь… Много света, пластика и стекла. Невысокие пальмы и аккуратно постриженные кусты. Натуральные или искусственные? Не помню… И почти всегда светло. Но это ровный белый цвет, свет светильников.

Видел ли я солнце? Мне кажется, что видел. Один или два раза. И это ощущение связано с хрустящим под ногами песком, желтым цветом, жарой и тем, что здесь, на Земле, называется ветер. Под Куполом ветра нет, там воздух, воздух, воздух… Я как-то очутился в винном погребе, вернее, подвале — уж очень громадным он выглядел, этакий широченный коридор. В Массандре, в Крыму, нас, отдыхающих санатория, водили на экскурсию в винодельческое хозяйство. И там, в прохладном подвале, воздух показался мне очень знакомым. Не температурой (в подвале было прохладно, даже холодно после + 30 на улице), а состоянием: сухой воздух, словно процеженный, процеженный, процеженный… Да, дистиллированным, вот, пожалуй, каким он ощущался…

У меня не получится изложить всю историю связно. Я это понимаю уже сейчас, априори, написав всего несколько строк. Даже они дались с большим трудом. Почему?

Потому что во мне борются два противоположных начала. Первое принадлежит очевидцу, пытающемуся восстановить цепь событий и обстоятельств в их документально-хроникальной точности и достоверности… достоверности, достоверности… Но помнит очевидец слишком мало.

Второе начало представляет сочинитель-фантазер, полагающий, что художественное воображение способно восполнить недостаток эмпирического опыта. Но второму никогда не удастся вырваться из цепких рук первого, караулящего его, словно конвоир заключенного. И оба они обречены на неудачу.

Очевидец хочет рассказать правду, в которую никто не поверит по причине ее невероятности. Фантазер хочет сочинить невероятную историю, в которую люди должны поверить благодаря силе его и своего воображения Но для этого надо забыть о правде и о том, что нас окружает. Иными словами, надо забыть о реальности…. Реальность. Какое жесткое, безжалостное слово. Словно нож мясника, которым он кромсает свою жертву. А иногда, у плохого мясника, нож еще бывает и тупым…

Нет. То, что я пытаюсь рассказать, далеко от сказки. Ведь в основе сказки всегда лежит мечта. Но в этой истории нет места мечте. И мое расколотое сознание не в силах преодолеть эту пропасть, пропасть, пропасть…

…Его затошнило. Он подошел к маленькому холодильнику, встроенному в стену огромного кабинета, достал лед и налил воды. Попытался положить кубик льда в стакан, но лед выскочил из щипчиков и упал на пол. Яхаве вздрогнул. Он выучил их уже наизусть — симптомы рака головного мозга. Выучил за год, минувший с того дня, когда личный врач с испуганным и кислым выражением лица принес листок с результатами анализов.

Яхаве тогда не испугался. Скорее, разозлился. Черт знает что такое! Наука бурно развивается, туристы с Планеты скоро полетят в соседние галактики, изобретены уникальные виды топлива, искусственно выращиваются почти все виды продуктов питания, включая мясо… Да и в медицине прогресс очевидный: средний возраст жизни превысил восемьдесят лет, а тем, у кого есть большие деньги, раньше ста и беспокоиться нечего. Яхаве недавно исполнилось девяносто, но он даже не думал о том, что его может караулить смерть. Его, одного из самых богатых людей Планеты? Что за чушь?!